Примеры правового беспредела в Пензенской области

Жертвы садиста в погонах Кранчева Д.Н.
Садист в погонах Кранчев Д.Н.






1.
Без права на защиту или как стать маньяком
Максим Денисов


Как гласит народная мудрость: "От сумы и от тюрьмы не зарекайся". Справедливость ее ежедневно подтверждается жизнью. Что нужно, чтобы из добропорядочного, благополучного и законопослушного гражданина превратиться в практически бесправного постояльца камеры предварительного содержания? Да ничего! Даже лишней рюмки, как обычно полагают, выпивать не обязательно. Достаточно просто оказаться не в том месте и не в то время. И будь ты хоть профессор консерватории, все равно будут представлять тебя как пьяное быдло и хулигана. Но в последнем случае речь идет о синяках, некотором времени пребывания в качестве задержанного и испорченной репутации. А в другом случае речь может  идти о серьезных обвинениях и закончиться все может сломанной жизнью. Нас утешают, что мы движемся к правовому государству (что-то очень медленно), у нас президент- юрист, у нас каждый день по телевидению - художественные фильмы и постановочные шоу, рассказывающие о судах. Обывателю внедряется мысль о том, что хотя жизнь и полна сюрпризов, большей частью неприятных, и порой случаются в ней и судебные ошибки, но у гражданина в любом случае есть возможность защитить себя в суде. Так ли это?


  
"Чиновник-маньяк"
Это дело потрясло Пензу. Не каждый день у нас ловят маньяков. А уж чтобы маньяк оказался чиновником - такое, может, раз в жизни и услышишь. Как нормальные люди относятся к изнасилованиям и убийствам несовершеннолетних - объяснять не надо. Когда в тюрьму садится чиновник, у большей части граждан тоже возникает невольное чувство торжества справедливости, ибо чиновничество рассматривается массами, пусть даже неосознанно, как чуждый и враждебный класс. Поэтому, когда "чиновнику-маньяку" судом присяжных был вынесен приговор - 22 года заключения, общественностью это было воспринято с удовлетворением. И будь он, действительно, виновен в предъявленных обвинениях, справедливость приговора не вызывала бы сомнения. Однако сам подсудимый виновным себя не признал и не признает. Не верят в его виновность родственники и знакомые. Может, правы они? Но почему тогда человек не смог защититься от обвинений в суде?
До 18 марта 2008 года Алексей Анатольевич Копылов был добропорядочным, уважаемым человеком. Имел он 35 лет от роду, был женат, обзавелся двумя детьми. Он имел два высших образования и работал сотрудником ревизионного отдела Управления Федерального казначейства по Пензенской области - "чин" небольшой, но формально все же чиновник. Был известен всем (и по работе, и в жизни) исключительно с положительной стороны. Никаких конфликтов с законом дотоле не имел.
18 февраля 2008 года в 14 часов он отпросился с работы, чтобы забрать в поликлинике анализы захворавшего сына и заодно забежать на молочную кухню. А уже вечером он был подозреваемым в попытке изнасилования несовершеннолетней. Был задержан и препровожден в камеру. А через некоторое время ему сообщили, что он, по мнению следствия, является маньяком, за которым числится еще, по меньшей мере, семь эпизодов, начиная с далекого 1993 года. Следствие велось ударными темпами. Несколько инкриминируемых эпизодов отпало, как явно неподходящие, осталось три - первоначальное, изнасилование и убийство несовершеннолетней в 1993 году и покушение на изнасилование несовершеннолетней в 2002. По ним и было предъявлено после некоторых проволочек (так и неизвестно, с чем связанных) обвинение, и дело передано в суд. Через год после своего ареста "чиновник-маньяк" предстал перед судом.
Суд да дело
Год в заключении, если не чувствуешь за собой никакой вины - вещь очень тяжелая. И суд в любом случае видится каким-то выходом. Тем более, если считаешь, что сможешь защититься. И Копылов, выйдя на суд, стал защищаться. И вот что из этого получилось.
 Дело рассматривалось судом присяжных. Подсудимый настоял на этом, полагая, что перед нормальными, непредубежденными людьми ему будет легче доказать свою невиновность. Однако, как известно, присяжные принимают во внимание лишь те свидетельства и доказательства, которые примет профессиональный судья, выносящий в итоге приговор. Ниже мы приведем некоторые свидетельства в пользу подсудимого, которые он (с помощью адвокатов) пытался предъявить суду, и те решения, которые принимались судом по их поводу.
1. 18 марта А.А. Копылов был задержан в районе Детской железной дороги, когда направлялся в сторону молочной кухни. Как оказалось впоследствии, на основании примет - темной куртки и кепки. Сотрудники милиции препроводили его к дому пострадавшей. Было проведено "опознание" - девочке предъявили незнакомого ей Копылова и двух знакомых ей мужчин, одетых совершенно иначе. Девочка опознала Копылова. Он впоследствии указал на незаконность такой процедуры и невозможность установления истинности ее результатов. Более того, лишь после опознания в показаниях девочки появилась еще одна примета - родинка на щеке. Но на вопрос обвиняемого, на какой именно, она не смогла ответить. Ни один свидетель при этом  не мог опознать обвиняемого. Суд не счел, что эти нарушения и несоответствия существенны, и отвел их.
Копылов указывал на свое алиби, а именно на невозможность своего нахождения на месте преступления в указанное время. Просто не получалось ему так быстро дойти туда от детского отделения больницы, в которое он совершенно точно заходил. Разница - около 15 минут, но в данном деле она решающая. Он указал на ошибки в следственном эксперименте, исказившем его маршрут. В подтверждении алиби он просил затребовать у оператора сотовой связи сведения о своем нахождении во время совершенного им телефонного звонка. Суд не счел нужным этого сделать, а эксперимент постановил считать правильным.
При проведении экспертизы микроналожения было установлено, что частицы одежды потерпевшей находятся на одежде задержанного. Однако на одежде потерпевшей следов частиц одежды задержанного не оказалось. Суд это противоречие не заинтересовало, хотя подсудимый настаивал на нарушении закона при изъятии у него одежды.
Помимо этого, следствие, по мнению обвиняемого, вообще себя не шибко утруждало - не взяло слепок следа с места преступления, суду не было представлено никаких химических или биологических объектов по проведенным экспертизам.
Все это осталось присяжным неизвестно.
2. Еще один эпизод, по которому обвиняли Копылова, относился к 2002 году. Там дела обстояли еще любопытнее.
Потерпевшая опознала Копылова по фотографии уже 2008 года. Человек стал на шесть лет старше! Это если не учитывать того, что такое опознание противоречит требованиям УПК РФ, ведь подозреваемый имелся, что называется, в физическом наличии, и ничто не мешало личному опознанию. Требование обвиняемого предъявить свою фотографию, относящуюся ко времени совершения преступления, было отвергнуто. А ведь там обвиняемый изображен с короткой стрижкой, что противоречит показаниям потерпевшей о внешности преступника.
Копылов хотел представить присяжным доказательства своего алиби - рабочий табель и показания свидетелей, подтверждавших, что в момент преступления он находился на рабочем месте. Ему не было это позволено.
Со времени преступления следствием хранился тампон с мазком, взятым у потерпевшей. Он был направлен на молекулярно-генетическую экспертизу. В России сейчас достаточное число судебно-экспертных учреждений, выполняющих таковые. Однако следствие обратилось не в них, а почему-то в лабораторию радиационной молекулярной биологии ИТЭБ РАН г. Пущино. Там и установили, что на тампоне обнаружены единичные сперматозоиды, с вероятностью 99,9% принадлежащие обвиняемому. О чем и была выдана некая бумажка, не заверенная даже печатью, а лишь подписанная неким экспертом. Защита отправила это заключение на экспертизу другому специалисту - заведующему отделением молекулярно-генетических научных и экспертных исследований Федерального государственного учреждения "Российский центр судебно-медицинской экспертизы Федерального агентства по здравоохранению и социальному развитию", государственному судебно-медицинскому эксперту высшей категории, доктору биологических наук, профессору, лауреату Госпремии РФ П.Л. Иванову. Не вдаваясь в подробности, приведем лишь заключительную часть его заключения. "Это в целом ставит под сомнение вывод о якобы возможном происхождении единичных сперматозоидов, обнаруженных на тампоне, от обвиняемого… экспертиза Ушаковой не может считаться полноценным процессуальным документом… Ушакова Т.Е. не вправе заниматься производством подобных экспертиз… указанную экспертизу следует считать дефектной". И уж совсем вопиющее: "…институт теоретической и экспериментальной биофизики РАН не является судебно-экспертным учреждением". Иванов посчитал целесообразным проведение повторной молекулярно-генетической экспертизы. Несмотря на авторитет  такого заключения (несравнимый с авторитетом самой экспертизы), суд не счел возможным даже ознакомить присяжных с содержанием этого документа, а не то, что назначать повторную экспертизу. Кроме того, у защиты возникли сомнения в происхождении самого исследованного вещдока. Суд не счел возможным разбирать их и информировать присяжных.
3. Третий эпизод не всплыл бы, не будь двух других - срок давности истек. 1993 год все-таки! Но в совокупности пошел и он. Тогда была изнасилована и убита девочка, ученица школы в районе Западной поляны.
Доводы обвинения базировались на том, что обвиняемый учился в те годы в пединституте и что отпечаток зубов, оставленный на теле жертвы, по заключению экспертов "мог бы" принадлежать Копылову. Неважно, что за 15 лет зубы у человека меняются очень сильно - это суд не стал принимать во внимание и повторной экспертизы не назначил. Неважно, что Копылов на момент совершения преступления не мог находиться в том районе, поскольку всех студентов отправили в колхоз, а он занимался строительством дома в Ахунах. Присяжным сообщили о факте признательных показаний Копылова. Правда, тот на суде отверг их подлинность и потребовал графологической экспертизы своей подписи. Тщетно.
Любопытно, что на подобных основаниях (предположительного совпадения следов укуса и признания) в 1993 году, по свежим следам привлекался другой гражданин. У него, кстати, был обнаружен пакет, принадлежащий потерпевшей. Однако затем обвинение с него было снято, и он был отпущен.
В качестве мотивировки убийства жертвы следствие привело тот факт, что обвиняемый работал в той же школе, где училась девочка - могла-де опознать. Подсудимый предоставил документы, согласно которым он работал в школе уже значительно позже времени совершения преступления, но это не было доведено до присяжных.
Итог - обвинительный вердикт. 22 года заключения. Верховный суд оставил приговор в силе.
Заключение
Автор - не судья и вообще не эксперт в криминалистике и праве. Большинство его читателей - тоже. Однако, знакомясь с материалами дела, я все время чувствовал какое-то несоответствие. Если бы это был сценарий фильма или телепостановки, в его исходе не приходилось бы сомневаться. Им должно было быть полное оправдание. Грубые нарушения при сборе доказательств, дефектность экспертизы, алиби обвиняемого и т.д. Если все это предоставить присяжным, совершенно ясно, какой вердикт они вынесут.
Здесь - осуждение и отклонение апелляций. Жизнь, понятное дело, не кино. И, может быть, даже при учете всех возражений обвиняемого его стоило признать виновным, что и произошло в реальности. Я не знаю. Но я вижу, что наш реальный суд попросту не разрешил человеку приводить никаких свидетельств в свою пользу. То есть сразу же их отметал и не доводил до сведения присяжных. Все сомнения толковались в ущерб обвиняемому. И я вижу, что шансов защититься у него, будь он невиновен, просто не было.
А поскольку народная мудрость гласит: "От сумы и от тюрьмы не зарекайся", и завтра я смогу тоже оказаться в неподходящее время в неподходящем месте, оптимизма мне это не добавляет. 



 
Журналисты – граждане «второго сорта»?
2.Некоторое время назад не без некоторой помпы в Пензе была открыта общественная приемная председателя Следственного комитета Российской Федерации Александра Бастрыкина.

Расположена она в следственном управлении по Пензенской области. В приемную можно обращаться по вопросам, связанным с расследованием уголовных дел, нарушением прав в сфере уголовного судопроизводства, а также с жалобами на действия или бездействие следователей и руководителей следственных органов.
«Все обращения, адресованные председателю Следственного комитета России, поступившие через общественную приемную, после первичной обработки оперативно направляются в управление по рассмотрению обращений граждан и документационному обеспечению Следственного комитета России», — сообщила тогда журналистам старший помощник руководителя управления СК РФ по Пензенской области по связям со СМИ Мария Орлова.

Она отметила, что здание следственного управления оборудовано специальным пандусом, что обеспечивает беспрепятственный подъезд для людей с ограниченными возможностями.
Обнадеженные этой новостью и столь вежливым обхождением группа пензенских журналистов в составе главного редактора журнала «ВС» Людмила Коломыцева, главного редактора газеты «Наш город» Максима Денисова и автора этих строе решила попасть на прием к И.О. начальника следственного управления господину Трошину по очень важному для нас вопросу. А именно – получить какой либо вразумительный ответ на вопрос: почему нет ответа со стороны правоохранительных органов на наши публикации?
Логика наших рассуждений была примерно такова – если мы пишем неправду, то нас следует привлекать к ответственности, но если пишем правду, к ответственности надо привлекать «героев» наших публикаций. Третьего, как бы не дано.
На прием с нами также пошли родители людей о которых мы писали, и с которыми, как мы считаем обошлись несправедливо.

Поясняю, почему считаем, что была несправедливость, и логика наших рассуждений примерно такова.
1 Ошибка следствия или судебная ошибка – не такая уж редкость в современной России. Кто может дать стопроцентную гарантию, что подобное не произошло в данных случаях.
2  Если это так, то по крайней мере двое убийц гуляют на свободе и могут совершить новые преступления. Нас это не может не тревожить.

Однако господин Трошин нас, журналистов, не принял. Родителей – Копылова и Смирнову он принял, и имел с ними беседу, впрочем, достаточно бессодержательную.
Нам же, кстати не сразу, а после двухчасового ожидания было заявлено примерно следующие: «Граждан я принимать обязан и приму, а журналистов я принимать не обязан, и не приму».

И связи этим к господину Трошину этим возникают дополнительные вопросы, как минимум два:
1 С каких это пор пензенских журналистов лишили гражданства?
2 Зачем вообще открывают общественные приемные? Для «галочки»?


взято здесь

ЗАМОРОЖЕННОЕ ДЕЛО

Людмила Коломыцева

В мае этого года федеральные телеканалы транслировали 2 передачи на общую тему: как "хорошо" работают наши пензенские правоохранительные органы. В первом случае речь шла о фальсификации убийства, которого не было ("труп" пришел в студию 1 канала и принимал активное участие в ток-шоу). Во втором, наоборот - труп с признаками нанесения телесных повреждений есть, и обвиняемый вроде как есть, но следствие почти 5 лет не может ни доказать его вину, ни снять обвинение.
Вот об этом деле и пойдет речь в данном материале.

Просто замерзла
В ночь с 4 на 5 февраля 2006 года на ул. Некрасова, недалеко от строящегося здания УВД был обнаружен труп 20-летней Ксении Смирновой. Девушка была недвусмысленно раздета: колготки и джинсы были спущены до щиколоток, свитер задран, порванные трусы находились на уровне пупка. На теле девушки обнаружено множество ссадин и кровоподтеков, на голове 2 большие гематомы. От места обнаружения трупа до стройки был след волочения длинной в 100 метров, на первом этаже здания были найдены презерватив, пластиковый стаканчик, носок, оторванный капюшон. У окна обнаружены свежие пятна крови. Прибывшая на место оперативная группа состава преступления не обнаружила. Эксперт сделал заключение, что смерть наступила от переохлаждения. Девушка просто замерзла.
Рядом с Ксенией на момент прибытия оперативников находился молодой человек (ввиду того, что следствие до сих пор не закончено, назовем его Антон Белов). Он был доставлен в Ленинский РОВД, где дал объяснение. С его слов, накануне вечером компания молодых людей собралась в общежитии, недалеко от места происшествия, где они распивали спиртные напитки. Среди них был некто (назовем его Алексей Петров, по той же причине, ибо он в этом деле имеет статус обвиняемого). Алексей позвонил и пригласил на встречу Ксению, но сам встречать на остановку ее не пошел, а попросил об этом Белова. Белов привел девушку в общежитие. Спустя некоторое время Ксения, Алексей и его приятель по имени Дмитрий куда-то ушли. Через полчаса молодые люди вернулись без девушки и позвали с собой Белова на стройку здания УВД. Там он увидел лежащую на полу и раздетую Ксению, которая плакала. Ребята сказали, чтобы Антон отвел ее домой, а сами ушли. Белов пытался ее одеть и поднять, но тщетно. Тогда он взял Ксению за запястья и потащил к близлежащему магазину, прикрыв курткой. Потом попросил охранника близлежащего здания Минсоцздрава вызвать скорую. Охранник вызвал милицию. Приехавшая опергруппа констатировала, что девушка умерла.
Матери погибшей, А.И Смирновой выдали труп дочери и заключение "переохлаждение организма". Тело и лицо Ксении были обильно покрыты гримом. Алевтину Смирнову насторожил тот факт, что первоначальное заключение на месте обнаружения трупа и заключение о смерти сделано одним и тем же экспертом, который не заметил на трупе телесных повреждений, а их оказалось великое множество. Это обстоятельство заставило мать пригласить фотографа и вызвать двух дежуривших в ту ночь работников Ленинской прокуратуры, которые в присутствии понятых произвели описание трупа. По утверждению А.И Смирновой сей документ на первом году следствия из дела волшебным образом исчез. Но фотографии-то остались. На них - избитое, изуродованное тело - жуткое, скажу я вам, зрелище, с рядом других, нигде не запротоколированных повреждений, как то следами ожогов от затушенных о тело сигарет, следами укусов в области груди. На мой вопрос следователю по особо важным делам Следственного управления следственного комитета РФ по Пензенской области Д.В Сиротину, который ведет дело с 2007 года по настоящее время: "Было ли в деле описание тела погибшей от 6.02.06г.?", тот ответил: "Я что, должен перед Вами отчитываться, что у меня в деле есть, а чего нет?! Да и что может дать следствию подобное описание? Через день-два после смерти начинают происходить естественные изменения…". В общем, ответил, как и подобает следователю.

Заявление от умершей
Спустя несколько дней после похорон мать Ксении пришла к прокурору района с вопросом: "Почему Вы не возбуждаете дело по поводу гибели моей дочери?". На что прокурор дал "гениальный" ответ: "Нет заявления от потерпевшей". "Так она же умерла?" - ответила ошарашенная таким цинизмом женщина. "Вот видите…" - пожал плечами прокурор.
Дело всвязи с обнаружением трупа возбудили только по заявлению матери, которую следствие признало потерпевшей, хотя по закону прокуратура должна была его возбудить по факту обнаружения трупа, не дожидаясь никаких заявлений. Правда, следователь Сиротин утверждает, что это не так, долго и нудно объясняет мне процедуру возбуждения подобных дел, как оно положено согласно УПК РФ. Как положено, мне и так известно, однако в одном из постановлений Прокуратуры Ленинского района, а именно ст. следователя Г.В. Едалова от 16 марта 2006г. четко сказано: "…по заявлению матери погибшей Смирновой А.И 10 февраля 2006 г. прокуратурой Ленинского района было возбуждено уголовное дело…". Этот и другие документы предоставлены мне потерпевшей.
Дело возбудили по ст.115 (причинение легкого вреда здоровью, вызвавшее кратковременное расстройство здоровья или незначительную утрату трудоспособности) и по ст.158 (кража), в данном случае, сотового телефона. Будто бы речь шла о девушке, которой пару раз ударили по лицу и отобрали телефон. С августа 2006г. дело расследовалось по ст.131 ч.1 (изнасилование), в марте 2007г. было заведено еще одно дело по ст. 105 ч.1 (убийство). По всем статьям все 5 лет обвиняемым по делу о гибели К. Смирновой проходил А. Петров. Постановления о прекращении уголовного преследования Петрова, равно как и о прекращении и приостановлении уголовного дела выносились так же часто, как и отменялись вышестоящим начальством, правда всегда по жалобам и ходатайствам матери. А других обвиняемых в этом деле как не было, так и нет.

А был ли мальчик?
Некий Дмитрий, который, по словам свидетеля Белова из первоначального объяснения, ушел вместе с Ксенией и Петровым на стройку, следствием так и не установлен. Из последующих показаний, взятых у Белова в ходе допросов, он исчез, будто и не было его вовсе. Белов по этому поводу заявлял следствию, что ему угрожали по телефону, потом встретили на улице и избили, предупредив: "Если Крот сядет, ты ляжешь". Более того, мать погибшей многократно заявляла о том, что незадолго до смерти Ксении той звонил парень по имени Дмитрий, писал SMS, в которых угрожал убийством в случае отказа ему в интимных отношениях. Смирнова А.И неоднократно заявляла ходатайства о том, чтобы следователь сделал запрос оператору сотовой связи на предоставление распечаток SMS-сообщений и телефонных звонков, которые, конечно, могли бы многое прояснить. Следствие же никаких действий в этом отношении не предпринимало. Предприняло оно их уже тогда, когда "поезд ушел" - SMS хранятся у оператора не более полугода. Кстати, телефон Ксении следователи РОВД все-таки нашли. Дело по его краже было выделено в отдельное производство и передано в РОВД, как будто к гибели девушки он не имел ровным счетом никакого отношения - кража и кража. Вскоре были получены распечатки телефонных звонков. Но никто из звонивших на этот телефон в запрашиваемый период по словам матери Ксению почему-то не знал. Почему бы это?
Выходит, что обвиняемый в этом деле один - Петров. С его собственных слов выходит совершенно уж невероятное. Ксению в тот злополучный вечер он повел на стройку потому, что она попросила проводить его в туалет, а более подходящего места поблизости с общагой (и, видимо, в самой общаге) не нашлось. Пошел он с ней туда, конечно же, один. Девушка вошла в здание. Петров, как и положено джентльмену, остался ждать на улице. Прошло 5 минут. Все тихо. Вдруг Ксения позвала Петрова подойти к ней. Он вошел и увидел, что девушка лежит на полу раздетая (описание все тоже, что и в начале материала, не буду повторяться). Поднимая ее, на голове нащупал большую шишку. Сам Петров одеть и поднять девушку не смог, пошел в общежитие за подмогой. Подмогой оказался Белов. Вместе они ее одевали-одевали, поднимали-поднимали - ничего не вышло. Потом наш герой вдруг вспомнил, что ему надо быть дома в 22.00 (мама заругает, в ту пору ему было 16 лет). Оставил девушку на Белова, мол, ты уж сам тут управься как-нибудь, отведи ее домой. И ушел. На стройке кроме него и Ксении, по его же словам, никого не было. Криков ее он не слышал. В половую связь с ней не вступал и даже не пытался. Телесных повреждений не наносил.
Тогда кто? Самое интересное, что следствие этим показаниям верит, принимает их за основу в установлении картины происшествия. "А у нас нет прямых доказательств, как было на самом деле, мы этого не знаем, можем только предполагать" - поясняет следователь Сиротин - "А на основании предположений обвинение предъявить нельзя. Убийство следствием не установлено. Достоверно нами установлено только то, что девушка замерзла и была в состоянии алкогольного опьянения".

Разделась при замерзании сама
- "Ну, хорошо, пусть будет "замерзла" - продолжаю диалог со следователем. - "Но ведь перед этим кто-то ее раздел и избил?". - "А кто Вам сказал, что ее били?" - отвечает следователь. - "Они были пьяные. Что там было, мы не знаем. Может они там раздевались. Может, она падала, потому что пьяная, отсюда ссадины и кровоподтеки".
Логично. Еще более логично высказал свою версию в суде по поводу раздетости эксперт-криминалист, который выезжал на место происшествия в составе опергруппы: "Она могла раздеться при замерзании сама". А ведь есть экспертиза судмедэксперта Купрюшина, где сделаны выводы, что ряд повреждений в области лица и головы погибшей могли образоваться от ударного воздействия тупым твердым предметом с ограниченной поверхностью - ногой в обуви или кулаком. И являются повреждениями, нехарактерными для падения о плоскость.
Еще более непонятна история с вещдоками. Обычно они и проясняют суть происшествия, и подтверждают, и доказывают причастность. Но не в нашем случае. На мой вопрос следователю: "А как же вещдоки, неужели их исследование ничего не дало? Там же был найден презерватив, пластмассовый стаканчик и прочее", Сиротин ответил: "Никаких отпечатков пальцев с этих предметов изъять не удалось, а следов слюны или спермы там не было". Ну не было, так не было.
По вещдокам есть и еще один сомнительный факт - в деле присутствуют описания трех разных трусов потерпевшей: а) разорванные внизу (напомню, они были на потерпевшей на уровне пупка); б) надорванные по боковым швам с признаками растяжения; в) не разорванные и даже не растянутые. Первое описание - из показаний свидетелей, оказавшихся на месте происшествия. Второе и третье - описание разных экспертов.
"Как такое возможно?" - задаю вопрос Д.В Сиротину. "Это одни и те же трусы, просто описания разные. У каждого эксперта свое видение" - ответил следователь. Я, конечно, не эксперт, но разорванную вещь от целой отличить и я смогу. Почему же эксперт ничего не заметил? Одно из двух: либо с вещдоком что-то не так, либо с экспертами.
Обвиняемый, проходивший в деле по четырем статьям, ни разу не был взят под стражу, вину свою не признал, показания менял неоднократно: то он повел Ксению на стройку в туалет, то для того, чтобы вступить с ней в половую связь. То он ушел практически сразу, то пытался ее одевать. Свидетель Белов также менял показания многократно. А следственные органы доказать ничего не могут, ибо нет у них никаких доказательств, поэтому строят версии на показаниях обвиняемого, как единственно присутствовавшего на месте трагедии. Ведь по закону то, что нельзя опровергнуть прямыми доказательствами, следует принимать как данность.

Признать невиновным
Изучая отдельные материалы этого, прямо скажем, темного дела, я сбилась со счету, сколько раз его прекращали, приостанавливали и отменяли решения. По статье 131 дело было доведено до суда в августе 2006 года. Когда оно уже рассматривалось в суде, прокуратура возбудила в отношении гибели Смирновой К. еще одно дело по ст. 105 ч.1 (убийство). Суд это обстоятельство во внимание почему-то не принял, дела не соединил и на дорасследование не отправил, а вынес Петрову 20 июня 2007 года оправдательный приговор. И приговор суда так же был отменен в августе 2007 года судебной коллегией областного суда ввиду "несоответствия выводов Ленинского районного суда фактическим обстоятельствам дела и нарушения уголовно-процессуального закона: в соответствии со ст.237 УПК РФ дело подлежит возвращению прокурору для устранения препятствий и ст.153, предусматривающей соединение уголовных дел, если имеются на то основания.
С сентября 2007г. соединенное дело по статьям "убийство" и "изнасилование" возвращено в областную прокуратуру, а ныне им занимается следственное управление.
Приостановленное дело вновь начали расследовать 9 июня сего года на основании постановления Следственного комитета РФ. Установленный срок расследования месяц. Пока верстается номер, следственное управление в очередной раз примет какое-то решение. Хорошо бы окончательное. А еще лучше - объективное.  



3.
Спайкой милиции, прокуратуры и суда назвали участники передачи «Пусть говорят» «Первого канала» приговор суда города Сердобск Пензенской области. За убийство были осуждены пятеро молодых людей. Андрей Малахов пригласил на передачу покойника.

Суть скандальной истории в следующем. Дальнобойщик сломался. Ожидая ремонта, принял «на грудь» и пропал. Тревогу забили сотрудники АЗС, где он оставил свою машину. Сердобские милиционеры посчитали, что произошло убийство и решили его раскрыть, своеобразно. Нашли парней, которые общались с дальнобойщиком у винно-водочного магазина, и зачислили их в преступники. Молодые люди поначалу не сознавались, но после «ласточек» (один из видов пыток, продемонстрированный в фильме «Царь») взяли на себя вину за преступление, рассказав и показав на следственном эксперименте, как убивали. В процессе следствия был один минус – не было трупа. Милиция его не нашла, а молодые люди не могли вспомнить, куда они его дели. Впрочем, данное обстоятельство не смутило прокуратуру, которая не вынесла протест на обвинения, а также суд, который приговорил молодых людей к разным срокам заключения по статье «убийство». Специалисты убеждены, что региональные руководители УВД и прокуратура области были в курсе данного дела. Убийства, совершенные группой лиц, слава Богу, не такое частое преступление в Пензенской области.

Следователям – повышение, руководителям правоохранительных органов – статистика, молодым людям – срок.

Скандал разразился спустя восемь месяцев – труп «ожил». Дальнобойщика нашли местные жители живого и здорового. Оказывается, во время его поисков, он жил в Сердобске, ходил по соседним улицам, зарабатывал на сдаче цветмета и т.п.

Со слов участников передачи, появление покойника никак не смутило пензенскую милицию и прокуратуру. Парни до сих пор сидят в тюрьме.

По словам родителей молодых людей, все их жалобы остаются без должного внимания, пензенские СМИ отказываются рассказывать о проблеме.

Эксперт программы депутат Государственной Думы Геннадий Гудков четко дал определение сложившейся ситуации. Налицо преступление со стороны правоохранительных органов – фальсификация доказательств. Спайка милиции, прокуратуры и суда не позволила разобраться в ситуации. А молодые люди, которые должны служить в Армии, сидят в тюрьме. Депутат ГосДумы убежден, что Генеральная Прокуратура России после передачи подготовит соответствующий запрос и потребует от прокуратуры области и УВД разъяснений. Какими они будут?  

По материалам передачи «Пусть говорят» от 25 мая 2010 года "Первый канал"